игру красок было намного удобнее; другие же, напротив, подходили к ним впритык и, видимо радуясь за талантливого автора, исходили таким громким покатистым смехом, что весело забрызгивали слюной автора и само произведение, не замечая этого. Художников среди толпы узнать было нетрудно, талант, как говориться, нигде не пропадет. Они смотрели на все происходящее, меняя цвет лица, как хамелеоны окраску: то бледнели и прищуривали испуганные глаза, то краснели и раздували ноздри, как бегемоты на водопое.
Второй этаж школы был самым интересным и живым, во всех смыслах этого слова: здесь учились младшие классы - это подтверждала его живость: все стены были окрашены в разные цвета, что очень удачно ее подчеркивало. Одна из Женечкиных одноклассниц: рыжеволосая, живая Марина, точно передала ощущения, испытываемые человеком, оказавшимся на втором этаже: "Чувствуешь себя пациентом психбольницы!"
Женечка стояла напротив пустой небесно-голубой стены, где обычно вывешивались работы ее хорошего друга - Мити Голубева. Он выделялся даже среди юных талантов: был спокоен и в меру самоуверен, всегда бойко и уверенно отшучивался от "брызгающихся эмоциями" ценителей искусства.
- Где же он?
Какой-то мальчик, пробираясь с огромным лимонным деревом в широком глиняном горшке, чихал и одновременно мотал головой в знак приветствия то одному бледно-зеленому таланту, то другому багрово - фиолетовому.
- Митька! Стой, ты куда?
- Женечка, приветик, солнышко. Давно-давно не виделись, день, вроде бы. Как ты постарела, за это время, поседела, побледнела, но в целом выглядишь, как всегда превосходно!
- Нет! Целых два учебных, а они по вредности приравниваются к двум неделям тяжелых физических работ. Ты, кстати, тоже что-то расклеился, ходишь - распространяешь свои микробы направо и налево! Слушай, а почему "горизонт пуст"? Почему твоих работ нет?
- Я больше не пишу.
- Для школы? Правильно! Я всегда говорила, что это неблагодарный собачий труд - Женечка весело улыбнулась и подмигнула.
- Нет, я совсем не пишу…
- Что! У тебя же талант! Но как же Эрмитаж, как же Третьяковка, ну, Лувр, в конце концов?!… их же просто закроют, если ты не отдашь им пару свих работ, подумай о нуждах трудящихся: чем, по-твоему, будем любоваться мы, простые смертные? Нет, серьезно. Почему?
- Помнишь, ты в прошлом году писала сказки и рассказы? У тебя здорово получалось, мы их еще после уроков все вместе перечитывали.
- А это те глупые…
- Нет, это те добрые. А потом ты бросила писать, и я навсегда запомнил твой ответ на вопрос: "Почему?" Помнишь, что ты ответила…
- …Писала, потому что искренне верила в то, о чем пишу, чувствовала каждую фразу каждое слово, а теперь…
- Потеряна ниточка. Так? И у меня то же.
(Срочно перевести разговор! Давит маска? Брось! Нет…)
Женечка, не своим сладко-притворным голосом:
- Да ерунда все это! Куда цветок-то тащишь? У тебя же аллергия на лимоны.
- Я обещал Лене помочь, - щеки Мити покрыл легкий, розоватый, сдержанный румянец.
- Ясно. Ну, ладно. Бывай!

Время срывало последние, жалкие листочки с деревьев, словно с настенного календаря, и они беспомощно падали, на засыпающую осеннюю землю. Наступили каникулы. Школьник ожил.
Женечка, сидя за письменным столом, безуспешно пыталась ответить, хотя бы на первое Настенькино письмо. Второе, полученное несколько дней назад, куда-то задевалось.
- Можно я от тебя позвоню? - спросила Марина, уже начиная набирать номер.
- Нет, а что?
- Да, я просто так спросила.
Марина болтала по телефону, рассматривая бумажки и журнальчики, лежащие на маленьком круглом столике. В руки попался желтый квадратик, невольно Марина отцарапала серебряное копытце по-прежнему улыбающейся овечке. Вдруг рыжеволосая бестия вскочила и стала энергично трясти Женечку.
- Ручку! Быстрей, быстрей!
- Не..тр..тр..ряся меня, я плотно поужинала! Вот, возьми ручку!.
- Я черкну здесь, - Марина набросала какие-то цифры, прямо на мордашке у овечки, после чего, аккуратно обезглавила зверька, - Ой! Это письмо было! Я тебе P.S. оставила, там всегда самое интересное. Все, вставай, помчались, дельце есть.
Женечка, не успевала следить за быстротой и решительностью слов и действий Марины. Она просто сидела, приподняв одну бровь и всем своим надутым видом, особенно угрожающе взъерошившимися волосами на голове, давала понять, что с места двигаться не собирается, письмо трогать не нужно было, и вообще почему это она тут командует…
- Не смотри на меня так, умное лицо тебе не идет, - Марина схватила свою сумочку, Женечкин свитер и вывезла несчастную в коридор прямо на стуле. Женечка поначалу хваталась за все попадавшиеся под руку предметы: стол, диван, дверной косяк, но после применения Мариной запрещенного приема - щекотки - она сдалась.
Пустая тишина, пустой комнаты, пустой желтый свет на пустое, недовысказанное письмо…

вернуться назад

Дальше >>>>>>